Отныне и вовеки - Страница 22

— У меня есть выбор? — сухо осведомилась Лив. Глаза Мартина стали безжалостными и холодными.

— Нет, если тебе небезразлично счастье Кэрол, а ты внушила мне уверенность, что оно тебе небезразлично. Впрочем, ты ведь отлично умеешь изображать чувства, которых на самом деле не испытываешь.

Губы Лив искривила горькая усмешка. Чтобы такой тип, как Мартин, ставил под вопрос искренность ее чувств! Это можно назвать по меньшей мере иронией судьбы.

— Хорошо, я согласна, — коротко произнесла она.

Сильная рука легла на основание ее спины.

— Какая разумная леди, — протянул Мартин, и в его голосе, как показалось Лив, прозвучали нотки скрытого удовлетворения.

Он вывел ее из комнаты, и они спустились по широкой лестнице.

Когда они подошли к гостиной, Лив освободилась от поддерживавшей ее руки. Она поддалась на его шантаж, но разыгрывать влюбленную девицу с сияющими от счастья глазами явно не готова.

Высоко подняв голову, она проскользнула мимо Мартина в большую элегантную комнату.

— Кэрол, Мики, — кивнула она молодой паре, с довольным видом устроившейся на широком диване, обитом парчой.

И тут ее внимание привлек старик, медленно поднимавшийся из кресла с высокой спинкой. Взявшись за трость, он сделал шаг навстречу Лив. Когда-то это был крепкий высокий мужчина, но годы и болезнь ссутулили его широкие плечи. Черный смокинг висел на исхудавшем теле, как на вешалке, а галстук-бабочка на воротнике плоеной рубашки не мог скрыть болезненной худобы его шеи. Одного взгляда на него Лив было достаточно, чтобы понять: этот человек очень стар и немощен, и лишь безупречное воспитание заставило его встать, когда она вошла.

Подойдя к старику, Лив протянула ему руку.

— Вы, должно быть, сеньор Жоао Родригеш Андраде, прадедушка Майкла? — Слава Богу, что она хоть имя его запомнила. — Я доктор Лив Роберте, кузина Кэрол. Я буду ее дуэньей.

Выцветшие карие глаза на изборожденном морщинами лице внезапно весело сверкнули.

— Простите, моя дорогая, но вы слишком молоды для дуэньи. Мамаши, наоборот, должны остерегаться, как бы вы не увели женихов у их дочек. — Сеньор Жоао негромко засмеялся, а Лив про себя отметила, что он говорит по-английски совершенно правильно и почти без акцента. — Верно, внук?

Лив внезапно сообразила, что Мартин подошел и встал с ней рядом. Улыбка, адресованная деду, осветила его обычно бесстрастное лицо такой нежностью, что у Лив не осталось ни малейшего сомнения: Мартин к нему искренне привязан. И хотя мысль о навязанном ей браке была ей ненавистна, она начала понимать, почему Мартин так на нем настаивал. Старик вызвал и у нее симпатию.

— Ты прав, дедушка, — отозвался Мартин. — Но сядь и позволь мне предложить гостям напитки. — Подойдя к столику с напитками, он осведомился у Лив; — Что будешь пить?

— Сухое шерри, пожалуйста, — откликнулась Лив, не сводя глаз с сеньора Жоао.

Тот уселся назад в кресло и поднял на нее глаза.

— Такого врача мне еще встречать не доводилось, — улыбнулся старик, — а я перевидал их немало на своем веку. Если бы хоть один из них походил на вас, я бы вылечился в одну минуту.

— Да вы, оказывается, льстец, сеньор! — улыбнулась в ответ Лив.

— Это все, что мне теперь осталось. — Сеньор Жоао неожиданно лукаво подмигнул Лив, и та весело рассмеялась.

— Он ужасно любит пофлиртовать, так что не стоит его поощрять, — заметил Мартин, протягивая Лив бокал, наполненный янтарной жидкостью. Их пальцы слегка соприкоснулись, и по телу Лив пробежала дрожь удовольствия.

Поднеся бокал к губам, она сделала глоток, смочив шерри внезапно пересохший рот. Пора перестать так по-идиотски реагировать на малейшее прикосновение Мартина, твердо сказала себе Лив. Он ведь ясно сказал, что жена ему нужна только ради того, чтобы доставить удовольствие деду. Решительно приказав себе не забывать об этом, Лив нарочито весело включилась в общий разговор.

Родригу объявил, что обед подан, и общество перешло в столовую. Лив оглядела элегантное и богатое помещение с чувством, похожим на благоговение. Люстры и шторы казались предметами из другой эпохи. Обеденный стол, такой большой, чтобы за него свободно могли сесть человек двадцать, был сервирован тончайшим фарфором, приборы были серебряными, а бокалы для вина и воды — из самого лучшего хрусталя.

Сеньор Жоао сел во главе стола и знаком показал Кэрол сесть по правую руку от него, а Лив — по левую. Майкл уселся рядом с невестой, так что Мартину оставалось только поместиться рядом с Лив.

Подняв бокал, Лив с изумлением увидела на нем монограмму «РА». Да уж, эта часть человечества живет совсем недурно, в который раз подумала она.

Светловолосая голова Мартина склонилась к ней, и его губы оказались почти у самого ее уха.

— Эти бокалы в семье уже на протяжении нескольких поколений, — шепнул он, прочтя мысли Лив и одновременно давая понять деду, что собирается ухаживать за гостьей.

— Очень красивые, — любезно отозвалась Лив и осторожно поставила бокал на стол. Она испугалась, что ненароком уронит и разобьет его.

Вечер проходил гладко. Родригу помогала прислуживать за столом молоденькая служанка. За салатом из свежих овощей с орехами и авокадо последовало восхитительное блюдо «эш-петада» — мясо, особым способом зажаренное на вертеле.

Сеньор Жоао оказался очень остроумным человеком, прекрасно знавшим историю своей страны, и, кроме того, идеальным хозяином. Разговор не прекращался ни на минуту, пока перед самым десертом не появился Родригу с сообщением, что Мартину звонят. Тот встал, но дед остановил его одним словом.