Отныне и вовеки - Страница 25

— Откуда у тебя этот шрам? — Слова вырвались у нее прежде, чем она успела спохватиться.

— Ради всего святого! — В замкнутом пространстве автомобиля голос Мартина прозвучал неестественно громко. — Тебе нравится играть с огнем, — натянуто продолжал он, едва сдерживая ярость. — Тебе прекрасно известно, откуда он у меня, и, если тебе хоть немного дорога собственная жизнь, помолчи, пока мы не доберемся до дому.

Откуда ей могло быть известно о его шраме, Лив не имела ни малейшего представления. Она и вопрос-то задала только ради того, чтобы разрядить обстановку.

— Извини, что я об этом спросила, — сбивчиво произнесла она. Судя по тому, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших руль, ему до сих неприятно об этом вспоминать.

В напряженном молчании они ехали по узким улицам. Лив чувствовала, что ее нервы стали как натянутая струна и вот-вот лопнут. Автомобиль остановился перед домом, и Лив снова безжалостно вытащили из машины и потащили в прохладный холл.

— Послушай. — Посреди холла Лив остановилась. Ей уже осточертело, что с ней обращаются, как с провинившейся школьницей. — Не я виновата в том, что пришлось тебе звонить из-за того, что у меня не оказалось португальской валюты. Если бы ты не сорвал меня с места в одночасье…

Пальцы Мартина крепче сомкнулись на ее обнаженном локте, взгляд карих глаз стал холодным и отчужденным.

— В мой кабинет, — скомандовал он.

В следующую минуту Лив оказалась в комнате, уставленной книжными полками, и Мартин, решительно захлопнув дверь, запер ее.

— Да, я заблудилась, и что в этом страшного? — снова попыталась Лив разрядить обстановку, но Мартин лишь крепче сжал ее локоть и резко развернул лицом к себе.

— Ты хоть представляешь себе, где именно ты ухитрилась заблудиться? Это же все равно что квартал красных фонарей. Ты просто как свинья, всегда грязь найдешь. — Его голос звучал низко и угрожающе. — Что же произошло? Мужчина, который к тебе обратился, тебе не понравился?

— Откуда ты знаешь, что со мной заговаривали? — На мгновение Лив от удивления даже забыла про его гнев.

— Хозяин кафе сообщил мне об этом с искренним удовольствием. И потребовал, чтобы я оплатил время, которое он предоставил тебе в своем баре, — с откровенной издевкой произнес Мартин.

Кровь отхлынула от щек Лив.

— Ты заплатил, и это был действительно квартал красных фонарей? — Застыв на месте, она вгляделась в него в надежде, что он просто очень глупо пошутил. — Нет, ты, наверное, ошибся. Я выбрала это кафе только потому, что там уже сидела в одиночестве женщина, и… — Лив осеклась, потрясенная собственной наивностью. — Ты хочешь сказать… — ахнула она.

— Вот именно. Дама пришла туда на работу. Определенный процент ее заработка идет хозяину за разрешение воспользоваться столиком, так что и к тебе он отнесся так же…

— Бог ты мой! — Лив не удержалась, ее полные губы растянулись в улыбке, и в конце концов она расхохоталась. — То есть он решил, что я тоже вышла на охоту? — давясь от смеха, выговорила она. Великий Мартин Холлистер из славного рода Родригеш Андраде вынужден был оплатить время, которое было отведено проститутке. Это действительно очень смешно, неудивительно, что он так обозлился.

— Так тебе еще и весело? — прошипел Мартин. — Интересно, ты так же веселилась бы, если бы тот мужик не принял твоего отказа? — Неуловимым движением он обвил рукой талию Лив и тесно прижал ее к своему телу. Потом наклонился и поцеловал ее. — Что бы ты тогда делала? — прошептал он ей прямо в губы.

Лив начала было протестовать, но Мартин зажал ей рот новым поцелуем. Его губы были твердыми и требовательными, язык проник в рот Лив. Результат был ошеломляющим. Сердце застучало так, что отдавалось в ушах. Лив сделала попытку не ответить на чувственный призыв Мартина. Но он обхватил ее ягодицы, притянул вплотную к своим бедрам, и Лив, к своему смятению, остро ощутила всю силу его желания. Другая рука Мартина проникла за корсаж платья и, спустив бретельку с плеча, обхватила грудь.

Здравый рассудок взрослой женщины говорил, что надо оттолкнуть его, что все это — обыкновенная животная мужская агрессия, но тело вело себя так же, как тогда, когда ей было восемнадцать. Тонкие руки Лив сами собой обвились вокруг шеи Мартина, и она стала двигаться в такт его движениям, трепеща от безумного желания, скрыть которое не могла. Она с трудом перевела дыхание, когда Мартин оторвался от ее губ и снова стал ласкать ей грудь.

— Не надо, — простонала Лив, содрогнувшись от наслаждения.

— И это все, что ты умеешь делать? — Губы Мартина скривились в насмешливой улыбке, а рука, оставив ее грудь, обхватила шею и заставила Лив откинуть голову.

— Попробуй еще раз, Лив.

— Не могу, — прошептала Лив, склонив голову, и ее руки, соскользнув с его шеи, бессильно повисли вдоль тела. Проблеск истины, мелькавший в ее сознании в течение всех трех дней после их новой встречи, внезапно превратился в озарение. Неужели она до сих пор его любит? Лив не знала ответа, но Мартин был единственным мужчиной на свете, кто мог смести все ее защитные бастионы в мгновение ока одним своим прикосновением. Больше ни с кем она такого не чувствовала. Его такой знакомый запах, мускулистое тело, сжимавшее ее в объятиях, пробудили ее к жизни, и она снова познала желание, перед которым была не в силах устоять. Хоть через восемь лет, хоть через восемьдесят, ее тело всегда будет узнавать его — до самой смерти. Осознание этого привело Лив в ужас.

— Ах не можешь! — Мартин внезапно перестал ее терзать, поправил бретельку и отодвинулся. — Ты по-прежнему раба своей чувственности. — Он внезапно развеселился. — Что ж, полагаю, когда ты станешь моей женой, мне придется хорошенько следить за тобой.